Имперский компонент российской государственной парадигмыСтраница 5
В последние годы заметна тенденция к отрицанию сколько-нибудь серьезного влияния концепции, традиционно именуемой «Москва — Третий Рим», на российскую политическую теорию и практику; однако многие исследования, опирающиеся на широкий круг источников, подтверждают и даже углубляют традиционную точку зрения на этот предмет. В частности, Н.В.Синицына, уточняя изначальный смысл концепции, подробно описывает ее функционирование как важнейшего легитимизирующего механизма: «"Русское" было выражено через "римское", понимаемое как верность вселенскому». Именно таким образом российская государственность «пыталась осознать свое место в мировой истории, положение
Москвы в ряду мировых священных центров», к числу которых она однозначно причисляется — самовосприятие, весьма характерное для империи
Факт формирования имперского компонента государственной парадигмы, впрочем, отчасти маскировался отсутствием сколько-нибудь ярко выраженной претензии на прямое преемство римской миссии, столь характерной для европейской политической традиции Видимо, именно это обстоятельство подразумевается в тезисе В М Живова и Б А Успенского «В России наименование монарха царем отсылало прежде всего к религиозной традиции, к тем текстам, где царем назван Бог, имперская традиция для России была неактуальна», подтверждением чего служит крайне ограниченное (сферой внешнеполитических сношений) бытование династической легенды о происхождении Рюрика от Пруса, мифического брата Августа. Да и византийская преемственность приобретает некий специфический оттенок — в условиях совершившегося отступления греков от православия «естественно было отталкиваться от византийского образца, актуальной оказывается не ориентация на греческие культурные модели, а сохранение православной традиции»
Однако логика становления империи оказывается сильнее налагаемых на эксплицируемые культурные матрицы ограничений, носящих по сути своей ситуативный характер План политической идеологии, может быть, и соответствует описанию В.М. Живова и Б.А. Успенского «Чистота православия связывается с границами нового православного царства, которому чужды задачи вселенского распространения, культурный изоляционизм выступает как условие сохранения чистоты веры Русское царство предстает само по себе как изоморфное всей вселенной и поэтому ни в каком распространении или пропаганде своих идей не нуждается» (хотя и здесь возникают определенные сомнения — так, в известном послании на Угру Вассиан Ростовский прямо указывает «поревнуй прежебыв-шим прародителем твоим великим князем неточию Рускую землю обороняху от поганых, но иная страны приимаху под собе»)
План же реальной политики Московской эпохи как раз и демонстрирует «распространение и пропаганду» — правда, не столько идей (что было бы странно в средневековье, не знавшем феномена идеологии), сколько являющихся носителями и выражением последних государственных институтов Территориальная экспансия, начатая еще на рубеже XV—XVI вв, приобретшая качественно новый характер в середине XVI в со сломом волжского барьера татарских ханств и открытием неограниченного доступа к большей части евразийского пространства, ненадолго приостановленная в годы Смуты, возобновленная сразу после ее окончания, — окончательно превратилась с тех пор в фундаментальную константу российской политики.
И экспансия эта была однозначно имперской по всем показателям, вдохновляясь не только государственными соображениями (безусловно, наличествовавшими — неспроста «внутренняя организация московского княжества, а впоследствии Московского царства, была удивительно приспособлена к беспредельному расширению»), но и определенными элементами массовой политической культуры и ментальное.
Согласно точке зрения С.В. Лурье, идеологический комплекс Москвы-Третьего Рима в процессе усвоения массовым сознанием специфически преломился, в результате чего для народа «Третьим Римом было не Российское государство, а он сам, русский народ. Любое место, где живут русские, уже тем самым становится Россией, вне зависимости от того, включено ли оно в состав Российской государственной территории» Общеизвестно, что русская колонизация была чуть ли не в первую очередь бегством народа от государства; но это бегство «выливалось, по сути, в выполнение важнейшей по тем временам государственной функции колонизации новых территорий». Как показала С.В. Лурье, этот момент в полной мере осознавался и самими беглецами, и потому «в тех переселенческих движениях, которые не носили эксплицитно характера протеста, мотив государственных льгот (а следовательно, необходимости народной колонизации для государства) порой доминировал над всеми прочими». Эта неожиданная амальгама двух, на первый взгляд, противоположно направленных импульсов — государственного и народного, «этот своеобразный перенос понятий на практике обеспечивал силу русской экспансии», выводя ее за пределы чисто военно-политической активности и превращая в предприятие глобального размаха и смысла. Представляется, таким образом, что имперские ориентации обнаруживаются в русской истории и тогда, когда они по тем или иным причинам не находят прямого идеологического выражения.
Подготовка
объединенных сил к обороне.
К 7 июля часть сил 24-й пехотной дивизии США заняла оборону севернее Кымгана, а часть по южному берегу реки, на участке Коичжу - Тэчжон. Правее и левее американцев держали оборону южнокорейские войска. При этом они заняли выгодные и удобные для обороны позиции на холмах и перевалах через хребет Собэксан. ...
Возникновение персидского государства и его развитие до правления Кира II начало его правленияю Природные
условия, этнические характеристики, момент образования государства
Земли, населенные древними персами, лишь приблизительно совпадают с границами современного Ирана. B глубокой древности таких границ просто не существовало. Были периоды, когда персидские цари являлись владыками большей части известного тогда мира, в иные времена основные города империи находились в Месопотамии, к западу от собственно Пе ...
Феодальная раздробленность на Руси и на Западе: общее и особенное. Значение
последствий феодальной раздробленности для
развития государства и права России.
Период феодальной раздробленности является закономерным этапом в поступательном развитии феодализма. Расчленение раннефеодальных грандиозных империй (Киевская Русь или империя Каролингов в Центральной Европе) на ряд фактически (а иногда и юридически) суверенных государств было неизбежным этапом в развитии феодального общества.
Еще в IV ...