Новые подходы в историографии Сталинградской битвыСтраница 2
Эта точка зрения оказалась привлекательной для некоторых российских историков, согласившихся считать операцию «Марс» провальной и возложить ответственность за это на Г.К. Жукова.
Действительно, ставшие известными историкам в последнее время материалы позволяют дать убедительное обоснование тезиса о тесной взаимосвязи победы под Сталинградом с развитием событий на других участках фронта, прежде всего – на западном (московском) направлении. Тем не менее, обстоятельства подготовки и проведения операции «Марс», а также некоторые важные детали (в частности, сообщение П.А. Судоплатова о том, что советской контрразведкой немцам были переданы сведения о планирующемся наступлении под Ржевом), вынуждают рассматривать итоги операции «Марс» прежде всего в контексте общей ситуации на всем советско-германском фронте: несмотря на неудачу наступления под Ржевом, советское командование в целом переиграло противника в стратегическом плане, воспрепятствовав переброске немецких войск с московского направления на юг и обезопасив себя от вероятного удара вермахта на Москву.
В числе других дискуссионных вопросов истории Сталинградской битвы особое место занимает оценка приказа Народного комиссара обороны №227 от 28 июля 1942 года об итогах первого года войны и мерах по наведению порядка и дисциплины в войсках, известного как «Ни шагу назад!» Приказ требовал укрепления дисциплины самыми жестокими мерами. Предусматривалось создание штрафных подразделений, а также заградительных отрядов, которые должны были располагаться в тылу дивизий с задачей в случае паники и беспорядочного отхода частей расстреливать на месте паникеров и трусов. (Следует помнить, что формирование заградительных отрядов в Красной Армии практиковалось с сентября 1941 г.)
С конца 1980-х годов приказ №227 стал рассматриваться как очередное преступление власти, пример некомпетентного вмешательства Сталина в руководство войсками, неоправданной жестокости, ставшей одной из причин огромных потерь Красной армии.
Такой подход в некотором смысле является традиционным для создававшейся на Западе историко-публицистической литературы о Второй мировой войне, где стойкость и мужество советских воинов чаще всего объяснялись страхом перед «железной дисциплиной комиссаров» и «расстрельными командами».
В российской историографии соответствующие оценки Приказа получили распространение лишь недавно. В предисловии к изданному в серии «Русский Архив: Великая Отечественная» сборнику приказов Наркома обороны за 1941–1942 годы, например, предусматривавшиеся приказом №227 мероприятия по укреплению дисциплины характеризуются как «аморальные», «циничные», «фашистские», «нечеловеческие методы принуждения русских воинов к ведению боевых действий», которым нет примеров в истории России.
Со стороны ветеранов войны, профессиональных военных не раз раздавались возражения против такой оценки приказа и его роли в событиях на фронтах Великой Отечественной. Генерал армии Герой Советского Союза П.Н. Лащенко, например, на страницах «Военно-исторического журнала» вспоминал: «…мы восприняли приказ как управу на паникеров и шкурников, маловеров и тех, для кого собственная жизнь дороже судьбы своего народа, своих родных и близких, пославших их на фронт».
В литературе, изданной к 60-летнему юбилею победы под Сталинградом, также можно встретить осуждающие оценки Приказа №227. Авторы брошюры «Битва за Сталинград», например, не скрывают своего раздражения содержанием приказа, считая, что в нем «во всех бедах государства огульно обвинялась вся Красная армия», в то время как главным их виновником являлся Верховный Главнокомандующий, а также «те высокопоставленные профессионалы, которые соглашались с его неправильными решениями по ведению военных действий», однако о своей ответственности за поражения Красной армии И.В. Сталин в Приказе №227 умолчал.
Такого рода оценки основаны на неявном предположении, что советские войска и без всяких приказов и дополнительных административных мер всегда и везде были готовы «стоять насмерть». Заградотряды, да и вообще войска НКВД, только мешали армии исполнять свой долг. Сегодня, когда наше представление о войне базируется на значительно более широком и разнообразном комплексе источников, чем в прежние времена, такое представление нельзя не признать односторонним. Пожелание же относительно необходимости в приказах Верховного Главнокомандования сообщать «всю правду» о масштабах постигших страну утрат и поражений, каяться за совершенные ошибки в управлении войсками выглядит по меньшей мере наивным.
Обострение борьбы за власть после смерти царя Алексея Михайловича. Царевна
Софья. Начало царствования Петра. Предпосылки петровских преобразований
После смерти царя Алексея Михайловича на русском престоле оказался его 14-летний сынФедор Алексеевич власть была сосредоточена в руках Милославских.при нем было отменено местничество.крупнейшим событием была война с Турцией,котрая закончилась бахчесарайским миром 1677-81.постоянные нападения крымских татар требовало защиты южных границ ...
Вступление в освободительную борьбу интеллигенции
Система взглядов, претендующая на объяснение прошлого и настоящего, указание путей к лучшему будущему, становится главной движущей силой истории. Появившись в России, а затем и во всей Восточной Европе, слово «интеллигенция» в широком смысле означало сравнительно немногих людей, имеющих высшее образование. В более узком, но исторически ...
Дальнейшая эволюция кантонного управления
В 30-50-х гг. XIX в. кантонная система управления в Башкортостане подверглась значительным изменениям. Это было вызвано стремлением правительства к дальнейшему усилению среди башкир и мишарей военно-феодальных порядков и военно-полицейской опеки.
В 1834 г. по представлению оренбургского генерал-губернатора В.А. Перовского военным минис ...